Сны как вставные эпизоды в творчестве Ф.М. Достоевского и А.И. Куприна

Описание

Содержание

Введение 3
1. Классификация и основные функции снов как вставных элементов в литературных произведениях 9
1.1. Сон как видение мира: понятие и функции 9
1.2. Классификация снов 15
2. Сон как вставной элемент в произведениях Ф.М. Достоевского 20
2.1. Семантика и структура снов и сновидений в произведениях Ф.М.Достоевского («Дядюшкин сон», «Преступление и наказание», «Сон смешного человека») 20
2.2. Функции снов в художественной структуре произведений Ф.М. Достоевского 34
3. Вставные эпизоды в виде снов персонажей в произведениях А.И.Куприна…………………………………………………………………………………………….43
3.1. Семантика и структура снов и сновидений в произведениях А.И.Куприна («Сны», «Олеся», «Изумруд»)……………………………………………..43
3.2. Сновидение как композиционно-стилевой фактор (в произведениях А.И.Куприна повестях «Олеся», «Суламифь» и рассказе «Изумруд») 48
Заключение 51
Список использованных источников и литературы 55

Введение

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что восприятие Ф.М. Достоевским снов и сновидений выходит за пределы только художественного повествования, становясь важным моментом самой жизни: «я придаю снам большое значение. Мои сны всегда бывают вещими» , — писал Ф. М. Достоевский в 1866 году А. Г. Сниткиной.
Однако богатый онейрический материал в творчестве писателя по
целому ряду причин до настоящего времени глубоко и всесторонне не
исследовался в отечественном и зарубежном литературоведении.
Опубликованные в последние десятилетия статьи, прямо связанные с изучением специфики литературного сна и сновидения, почти все, на наш взгляд, имеют несистематический, эпизодический, узконаправленный характер, поскольку рассматривают те или иные онирические сюжеты от случая к случаю, изолированно, локально, лишь в их соотношении с контекстом и идейно-эстетическими особенностями одного конкретного произведения Ф. М. Достоевского и А.И. Куприна, наиболее изученного.
Неоднородность проявления онейрической реальности в творчестве Ф. М. Достоевского до сих пор не являлась предметом пристального внимания.
Так, Г.К. Щенников, выделяет «две разновидности» воплощения онейрической реальности в тексте: «первый вариант: общая картина сна чудовищная, но сами образы и их детали поражают исключительным правдоподобием и верностью деталей. Второй вариант: во сне происходят сказочные превращения образов, всевозможные нелепости, сон хаотичен, но в общем хаосе ощущается какая-то мысль действительная, реальная, принадлежащая к настоящей жизни» .
А. Гедройц, описывая сходное разграничение «реальных» и «фантастических» видений героев у Ф.М. Достоевского, соотносит их со сном и бредом, основываясь на описании этих явлений в психологии и продолжая тем самым «клинический» аспект исследования.
Совершенно с других позиций подходит к структурированию онейрической реальности у Достоевского Т. Н. Волкова. По мысли Т.Н. Волковой, в канонах «визионерской» литературы: «четко фиксируются границы между «непосредственным видением» и событиями, его обрамляющими; хотя и в редуцированном виде, но все-таки сохраняется вопросо-ответная форма общения проводника «потустороннего мира» и визионера», — и оформляет, в отличие от простых снов в романе, «событие, символизирующее возрождение». Специфика организации повествования во сне и в видении порождает проблему их презентации героями: легкость перевода сна в слово о нем оказывается недоступной при пересказе видения .
Все это в целом согласуется с концепцией М. Бахтина о том, что «истина, по Достоевскому, может быть только предметом живого видения, а не отвлеченного познания» .
М. М. Бахтин с полным правом утверждает, что во всей европейской литературе нет писателя, в творчестве, которого сны играли бы такую большую роль, как у Достоевского. По Бахтину, в творчестве Достоевского преобладает «кризисная вариация сна», то есть сновидение, приводящее к резкому перелому во внутренней жизни человека, к его перерождению или обновлению .
Сходную классификацию предпринимает О.В. Федунина, выделяя «сон мещанина и видение священника», которые «во многом противопоставлены друг другу, а сами эти герои-сновидцы изображены как носители двух разных типов сознания», противостоящих тем не менее основному рассказчику, не являющемуся сновидцем, вследствие чего «мир снов и сфера, где этот мир обсуждается, закрыт, недоступен» .
М. М. Бахтин с полным правом утверждает, что во всей европейской литературе нет писателя, в творчестве, которого сны играли бы такую большую роль, как у Достоевского. По Бахтину, в творчестве Достоевского преобладает «кризисная вариация сна», то есть сновидение, приводящее к резкому перелому во внутренней жизни человека, к его перерождению или обновлению .
Г. К. Щенников считает, что изображение снов, кошмаров, галлюцинаций является важнейшим средством психологического анализа у Достоевского . Писатель, по мнению Г.К. Щенникова, обычно изображает серию снов, объединенных одной темой или мотивом, а иногда воспроизводит повторяющиеся сны. Исследователь полагает, что сны героев тематически образуют своеобразные триады: три сна Раскольникова на темы насилия, три сна Свидригайлова, три сна Ипполита о безжалостной и тупой природе.
К осмыслению творчества А.И.Куприна было обращено пристальное внимание целого ряда исследователей. Среди них Ф.Д. Батюшков — ближайший друг и первый исследователь творчества писателя, литературоведы — В.Н. Афанасьев, А.А. Волков, Ф.И. Кулешов и др. Наиболее полный, литературоведчески обстоятельный и строгий очерк жизни и творчества писателя представлен двухтомным исследованием Ф.И. Кулешова «Творческий путь А. И. Куприна» .
В монографии подробно освещены этапы литературной деятельности, важнейшие моменты биографии и процесс формирования личности и мировоззрения писателя, дан всесторонний анализ многих его произведений,, показаны творческие и личные взаимоотношения, определены место, роль и значение Куприна в истории русского реализма рубежа XIX — XX веков. Ф. И. Кулешовым привлечены архивные и малоизвестные печатные материалы.
Другим серьезным актом постижения творчества писателя явилась монография А.А. Волкова «Творчество А. И. Куприна» . Автор воссоздает в книге облик писателя, прослеживает эволюцию его творчества, поиски, достижения, горькие неудачи. Творчество Куприна рассматривается А. А. Волковым на широком фоне развития русской общественной мысли и литературно — политической борьбы. А.А. Волков показывает, как процесс общественного развития сказывался на эволюции мировоззрения и художественного метода Куприна.
Не случайно в качестве материала исследования снов как вставных элементов были выбраны произведения непререкаемых классиков нашей литературы: Ф.М. Достоевского и А.И. Куприна, которые, будучи яркими представителями русской литературы, все же являются авторами разных эпох — XIX века и XX века. Оба писателя — яркие представители школы критического реализма. Герои их произведений видят сны, в которых отражается не только то, что они переживает наяву, но и то, о чем они постоянно думают, чем живут.
Предпринятый нами краткий обзор литературы в аспекте интересующей проблемы позволил обнаружить достаточную степень ее изученности на материале творчества Ф.М. Достоевского как самостоятельного этапа и интерпретировать сновидения героев Достоевского, их генезис, внутренний поэтический строй и функции в произведениях писателя.
К сожалению, необходимо отметить, что в силу полного отсутствия исследований о роли и месте снов и сновидений в творчестве А.И.Куприна нет возможности провести краткий обзор литературы по данной проблеме, что и подтверждает актуальность выбранной темы.
Цель исследования заключается в рассмотрении и выявлении сна как вставного эпизода в произведениях Ф.М. Достоевского и А.И.Куприна.
Предметом исследования является: сон и его функции в художественном повествования как вставной эпизод.
Объект исследования – являются произведения Ф.М.Достоевского («Дядюшкин сон», «Преступление и наказание», «Сон смешного человека»), произведения А.И.Куприна («Сны», «Олеся», «Поединок», «Изумруд»).
Данная цель обусловила постановку следующих задач:
1) Проанализировать существующие работы, посвященные сну как видению мира, обозначить классификацию и его функции.
2) Рассмотреть сон как вставной элемент в произведениях Ф.М. Достоевского и А.И.Куприна и выявить его идейно-художественное своеобразие.
В качестве материала для исследования использовалась бунинская проза — повесть «Деревня» (1910), рассказы 1911-1916 гг., а также дневниковые записи, сделанные писателем в указанный период, публицистику и литературные заметки И.А. Бунина.
Методы исследования: произведения Ф.М.Достоевского («Дядюшкин сон», «Преступление и наказание», «Сон смешного человека»), произведения А.И. Куприна («Сны», «Олеся», «Поединок», «Изумруд»).
Новизна исследования заключается в том, что впервые проводится анализ системы снов в творчестве Ф.М. Достоевского и в творчестве А.И.Куприна.
Практическая значимость. Результаты данного исследования могут использоваться в практике преподавания гуманитарных наук в школе, преподавании в вузе курсов спецкурсов, семинаров, посвященных творчеству Ф.М. Достоевского и А.И. Куприна.

2. Сон как вставной элемент в произведениях Ф.М. Достоевского

2.1. Семантика и структура снов и сновидений в произведениях Ф.М.Достоевского («Дядюшкин сон», «Преступление и наказание», «Сон смешного человека»)
Место и роль снов в художественной системе Достоевского определяются, прежде всего, присущим писателю типом сознания, особым способом художественного миромоделирования.
Мифологическое сознание, являясь промежуточной ступенью между мироощущением и мировоззрением, стало предпосылкой для формирования религиозно-православной идеи писателя, предполагающей наличие не только бытийной, но и высшей, божественной реальности. Сны в таком случае рассматриваются Достоевским как возможность образного воплощения реалий иного мира, лишенного привычной предметности.
Таким образом, именно сновидения являются для писателя наиболее адекватной формой для создания на символико-мифологическом уровне художественного Космоса, пронизанного идеей духовного Воскресения.
Необходимо отметить, что понимание сновидений и подсознания у Достоевского противоречит теориям З. Фрейда, которого считают «продолжателем» русского романиста в психологии. По Фрейду, личностью тиранически правит совесть, «сверх-Я», вытесняя аморальные и опасные импульсы в подсознание; последнее изображается как змеиное гнездо, вместилище негаснущих аморальных импульсов. Наоборот, по Достоевскому, аморален скорее разум, слуга низких и опасных желаний, а в подсознании человека живет стихийная любовь ко всему живому, тяга к другим людям. Достоевский не говорит, что человек по природе добр, но считает, что человек по природе этичен и даже в угаре преступления подсознательно помнит о преступности данного акта, переживает чувство вины и бессознательно стремится к наказанию. Иными словами, Достоевский указал на глубокую сращенность социального инстинкта с основами человеческой психики.
В его романах встречаются сны-предчувствия, сны-воспоминания, сны-разоблачения и «философские» сны. Но с точки зрения их функций можно условно разделить все сновидения на иллюстративно-психологические и сюжетные. Конечно, последние также содержат характеристику души героя, но не она является главной целью картины. Большие сны героев, напоминающие вставные новеллы отличающиеся повествовательным характером и обилием массовых сцен, движут вперед сюжеты Достоевского и раскрывают внутреннюю драму героев. Эти сны не предсказывают события сюжета, а сами являются событиями, либо тормозя действие, либо стремительно толкая его.
Такие категории художественного сознания Ф.М. Достоевского как творческий метод и жанр необходимо также рассматривать в координатах мифопоэтического мышления писателя. Только в художественном пространстве мифологического реализма и мифологического романа можно говорить о структурообразующей роли снов в произведениях Достоевского, а соответственно и понимать их как систему на образно-семантическом, символогическом, сюжетно-композиционном и жанровом уровнях.
Собственно, и сон Ф.М. Достоевский понимал как «проникновение» в иную реальность, в иные миры, можно сказать, что он «мыслил снами». Здесь речь идет об интуитивном, мистическом постижении мира «невидимого», запредельного, который ему однажды открылся. Подтверждением может служить текст написанного Достоевским еще в 1861 году «фельетона» под названием «Петербургское сновидение в стихах и прозе», имеющего концептуальное значение. Первая часть текста представляет собой ночной петербургский пейзаж. Потом возникает чисто поэтическое, сознательное сравнение этого петербургского «мира» с «фантастической волшебной грезой», сном, «который … тотчас искурится
3. Вставные эпизоды в виде снов персонажей в произведениях А.И.Куприна

3.1. Семантика и структура снов и сновидений в произведениях А.И.Куприна («Сны», «Олеся», «Изумруд»)
С древних времен сон является одним из самых загадочных и притягательных для исследователей феноменов и изучается в различных смысловых контекстах. Говоря о сне, будь то литература или реальная жизнь, следует иметь в виду различение сна и сновидения.
А.И.Куприн — художник с чрезвычайно тонким и острым зрением, с богатством сенсорного восприятия мира, зачастую обращался к непрямым способам передачи сокровенного и тайного в человеке. Одним из таких способов и одновременно феноменов человеческой психики выступал для него сон.
Не обходил своим вниманием изучение снов и видений в своих произведениях А.И.Куприн. Предпосылки его обращения к мотиву сна позволяет уточнить мировоззренческую позицию писателя.
Анализ эпизодов, связанных со сном в произведениях А.И.Куприна интересен и благодаря связи полученных результатов исследования с актуальными вопросами общественного сознания, с проблемами современной духовной жизни, что углубляет представление о значении творчества писателя в современном мире.
Обращаясь к классификации снов, перечисленной в первой главе исследования, можно выделить следующие виды сна в рассказе А.И.Купина «Сны»: сон-греза или сон-бред.
«..очень странная греза. Это случалось тогда, когда я подолгу глядел из окна на улицу. Бежали люди туда и сюда, встречались, мелькали мимо друг друга, останавливались, улыбались, размахивали руками; грохотали извозчичьи экипажи, с понурыми послушными лошадьми, со сгорбленными извозчиками на козлах; женщины, мужчины, дети, собаки — все это беспрерывно текло и текло целыми часами по улице.
И тогда мне начинало казаться, что люди только притворяются такими озабоченными, торопливыми, равнодушными и чужими — притворяются потому, что не помнят, забыли о чем-то самом главном, громадном и торжественном. И я думал: вот-вот оно наступит. Сразу, в один невообразимо короткий момент пронесется по всему миру одна и та же чудная, забытая мысль,- и сразу все остановится. Люди, животные, дома, камни, облака на небе — все, все, — живое и неживое, с изумлением встрепенется, замрет, замолкнет и прислушается. И тогда высоко над миром ясно раздастся труба архангела, призывающая к Страшному суду.
1. С трепетом в детском сердце, со страхом и с глубокой верой ждал я чуда. Ждал до тех пор, пока вдоль по темной улице не протягивались двумя золотыми цепями огни фонарей».
Несмотря на пригрезившееся герою поведение всего живого, цикловой сюжет оставляет гнетущее впечатление неоднозначности мира и человеческого сознания, создающее особый драматизм мироощущения. В системе цикла сны не объясняют мир (как в традиционных онейропоэтических моделях), но, напротив, внушают впечатление о его необъяснимости. Это представление, моделирующее особый драматизм мироощущения, лежит в основе не только концепции аллегории, но и всей системы А.И.Куприна.
Или еще пример сна-грезы, переходящего в бред, порожденного болезнью главного героя (повесть «Олеся»): «едва только дремота слегка касалась меня, как странные, нелепые, мучительно-пестрые сновидения начинали играть моим разгоряченным мозгом.
«Все мои грезы были полны мелочных микроскопических деталей,
Заключение

В заключение необходимо сделать следующие выводы:
Особо важную роль в глубинном раскрытии внутреннего мира играют сны. По своему характеру — это «кризисные» сны, помогающие герою понять себя, приводящие к перелому и перерождению. Механизм сновидений, как известно, построен таким образом, что в активную работу включается подсознание, поэтому во сне человек может увидеть то, чего в его жизни и не было, но о чем он, даже сам того не подозревая, думал.
В русской литературе сны всегда играли не меньшую, а иногда и большую роль, чем действительность. Многие писатели делали сон полноценным действующим лицом своих произведений.
Сны героев позволяют лучше понять характеры их героев, причины их поступков, отношение к людям и к себе. Ведь, по сути, сон — это время, когда освобождается подсознание человека. А оно не сковано внешними условностями, не позволяет лгать, притворяться и прикрываться масками. Наверное, именно по этим причинам авторы так часто прибегают к следующему приёму: раскрытие личности персонажа через его сон.
Проблематика сновидений, использованных в произведениях художественной литературы, широка и разнообразна. Часть из них имеет ярко выраженную политическую окраску, в других случаях сны помогают глубже понять субъективные переживания героев, есть сны-иносказания, а иногда сон выступает в произведении как средство, помогающее сделать текст более занимательным. Но как бы то ни было, сны в художественной литературе всегда служат для того, чтобы ярче отразить связь творческой фантазии писателя с реальной жизнью.
Изображение сна — описание сновидения, вещего сна — весьма распространённый литературный приём. Он служит для самых разнообразных целей формального построения и художественной композиции всего произведения и его составных частей, для идеологической и психологической характеристики действующих лиц и, наконец, для изложения взглядов самого автора. Сон ― ведущий приём у писателей-романтиков. Метафорика снов очень часто становится ключом к пониманию идейного содержания произведений, авторской позиции.
Сон в художественном произведении может служить тем же целям, что и «эзопов язык», являясь как бы аллегорией, иносказанием.
Сны героев в произведениях русской литературы занимают особое место: через данный приём раскрывается внутренний мир героев, очень часто сны носят символичный смысл, «предсказывают» развитие сюжета; с помощью сна передаются внутренние переживания героев. В русской литературе сон как приём используется с XII века («Слово о полку Игореве»).
Ле Гофф считал, что сновидения периода греко-римского язычества обладают шестью основными свойствами — деление на сны правдивые и сны лживые; связь их с загробным миром; преобладание правдивых снов; типологическая систематизация сновидений в зависимости от того, «кто их посылает»; сновидение — сон души, высвободившейся из тела; использование специалистов по толкованиям сновидений.
В эпосе сны важны, потому что несут с собой чувство судьбы. Если писатель располагает достаточным пространством и хочет сложить историю, которая, по его мнению, послужит иллюстрацией идеи всесилия рока, он может очень плодотворно использовать сны и даже умножить их количество, чтобы усилить эффект.
В литературных памятниках сюжеты снов отчётливо распадаются на две группы явлений, функционирующих на разных уровнях абстракции и имеющих, по-видимому, различное происхождение
Описание сновидения, как литературный приём, часто бывает эффектным в тех случаях, когда сложный, запутанный или фантастический и непонятный сюжет предлагается вниманию читателя без пояснения о том, что он составляет содержание сна, и только в самом конце автором добавляется, что всё это было во сне.
Ю. Лотман писал, что сон «говорит с человеком на языке, понимание которого принципиально требует присутствия переводчика. Сну необходим истолкователь — будет ли это современный психолог или языческий жрец», толкуя его, таким образом, как «текст», требующий анализа, перевода. Также Лотман писал: именно в сновидении
М. Гершензон формулирует проблему сновидения в литературе как «текста в тексте» — сновидение, как тигр в лесу на картинке для разгадывания, которого можно увидеть только при внимательном её рассматривании.
В постмодернизме сновидения утрачивают романтическую окраску, зачастую свойственную снам в литературе Серебряного века. Они приобретают пародийность, игровой характер.
В произведении русских писателей разных прозаических и поэтических жанров сон выполняет определённую функцию. Сон в художественном произведении является как бы аллегорией, иносказанием. Таким снам присуще логическое построение, дидактичность, то есть нравоучение, поучение.
В культуре XX века сон становится одним из ведущих образов интеллектуальных игр наряду с лабиринтом, маской, зеркалом, садом, библиотекой, книгой. Сновидение становится игровым полем, на котором осуществляется игра автора и персонажей в сакральное.
Итак, сон в литературном художественном произведении помогает читателю проникнуть в глубинные, природные, пласты подсознания литературных героев. Сон играет либо компенсаторную роль нереализованного желания, либо имеет значение предощущения поворотного момента в жизни человека, вмешательства судьбы в планы героя; либо незначительные впечатления дня, получаемые извне, сон превращает в гиперболические формы времени, пространства и причинности, объясняющие религиозные и эстетические воззрения художественных персонажей.
Сны как бы помогают герою снять самообман, раскрыть самую суть человека, его натуру. А по мысли Ф.М. Достоевского, именно торжество натуры — конечный итог всякой «арифметической» идеи. Сны у Ф.М. Достоевского — пророческо-символические, однако как писатель-реалист, знающий законы человеческой психики, он обычно дает им реалистическую мотивировку.
Сон — это такое «хитрое» явление, которое нельзя отвергнуть и оспорить. Его как бы не существует в реальности, то, что видим во сне — явно не реальность или по крайней мере не «наша» реальность, не этого мира, но в то же время, нельзя отрицать, что сон все-таки существует, что мы его видели, что он реален.
Нет лучшего «окна», откуда мифическое может безопасно заглядывать в этот агрессивно настроенный по отношению к нему демифологизированный мир. То есть возвращаемся к той мысли, что сон – это самый главный прием неомифологизации в романах Достоевского, самый гибкий и широкий по возможностям.
В конечном итоге, все романы Ф.М. Достоевского, будучи мифологическими романами, по своей дерзкой попытке напомнить демифологизированному миру о мифической истине бытия могут быть названы романами-снами.

Список использованных источников и литературы

1. Батюшков Ф. Д. Стихийный талант: (А. И. Куприн) // В кн.: К. Н. Батюшков, Ф. Д. Батюшков, А. И. Куприн: Материалы Всерос. науч. конф. Вологда, 1968. — 278 с.
2. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исследования разных лет / М.М.Бахтин. — М., 1975. — 504 с.
3. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского/ М.М. Бахтин. — М.: Сов. Россия, 1979. – 334 с.
4. Безносов, В.Г. «Смогу ли уверовать?» Ф.М. Достоевский и нравственно-религиозные искания в духовной культуре России конца XIX — начала XX века / В.Г. Безносов. — СПб., 1993. – 450 с.
5. Безносов, В.Г. «Смогу ли уверовать?» Ф.М. Достоевский и нравственно-религиозные искания в духовной культуре России конца XIX — начала XX века / В.Г.Безносов. — СПб., 1993. – 412 с.
6. Белов, С.В. Федор Михайлович Достоевский / С.В. Белов. — М., 1990. – 180 с.
7. Бердяев, Н.А. О назначении человека /Н.А. Бердяев. — М., 1998. – 312 с.
8. Борхес, Х.Л. Письмена Бога /Х.Д. Борхев. – М.: Республика, 1994. – 512 с.
9. Бурсов, Б.И. К спорам о Достоевском // Достоевский: Материалы и исследования /Б.И. Бурсов. — Л., 1983. – 234 с.
10. Волков А. А. Творчество А. И. Куприна /А.А. Волков. — М., 1981. — 411 с.
11. Волкова, Т.Н. Сны в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» //Достоевский и современность /Т.Н. Волкова. — Кемерово, 1996. – 200 с.
12. Вудфорд, М. Сновидения в мире Достоевского: (на материале